Люди, живущие по соседству. часть 2

У Борзовых всё тоже как-то через жопу получилось. Старший, Саня, бывший боксёр, пробитый и оглохший на одно ухо, чтобы лучше слышать, в разговоре всё время забегал к собеседнику с левого бока как дрессированная собака, был худощав и приветлив, мы частенько устраивали с ним бардельеры у меня дома, когда мать уезжала в длительные командировки, с ним я впервые попробовал и водку, и траву, и много другого чего интересного. Экспериментировали долго, пробовали даже чай курить, не вставляет, по концовке дурь надоела, да и вообще мне эти все наркологические дела не нравятся, не стал нариком и Саня, просто ушёл в моря и пропал. Ленка, средняя, моя одноклассница, ходила дополнительно в музыкальную школу по классу скрипки, скрепя зубы все терпели, лучше душераздирающее пиликание чем зубодробительные мегабасы Kiss, или другой рок-группы, которую оглохший Саня слушал на полную мощность. Несчастная мама пыталась вразумить музыкального террориста, тот вежливо просил её заткнуться, но музыку выключал, тут же начинала завывать скрипка, передыха психике не было, младшая, Танька, собиралась и уходила гулять куда глаза глядели. Для себя она уже в детстве твёрдо решила, образование ей не нужно. Дневные прогулки превратились в ночные загулы и через пять лет я встретился с ней в бане на ТЭЦ, куда её и других девок приволок сутенёр, выглядела она не очень хорошо, но была счастлива, сказала что нашла себя.  Видя как она радостно развлекается в бассейне, действительно приходило на ум, что девушка нашла своё счастье и место в этой жизни. За маленький рост и весёлый характер её прозвали киндер-сюрпризом, и впоследствии её частенько заказывал один парень из нашей компании. А Ленка тем временем так же бесследно как и брат растворилась где-то в глухой тайге. 

Димка Андруанов, высокий блондин, ворвался в жизнь начинающим моряком, с первых же рейсов побывал заграницей, и вроде бы всё было ничего, пока по дурости он не загремел на пятерик в места отдалённые от дома. Оттарабанив до звонка вышел, сумел реабилитироваться и восстановиться, погасил в себе зачатки уголовника, сейчас нормально живёт и работает. Мать сына дождалась, но спустя несколько лет ушла вслед за соседями. У Тащенко начала отчебучивать Вика, частенько её мать жаловалась на взрослую уже дочь, а про Скипинцева в двух словах не напишешь. Пока он просто нюхает момент и зависает на ящиках на верхних этажах, но, пройдёт время, он будет всячески бороться с этим явлением, получит статус уважаемого человека на Сафонова, а в тридцать с небольшим его убьёт всё та же сука-водка, как и многих других с нашего несчастного подъезда, останется только та самая лавка, как немой свидетель и участник всего произошедшего с ними.

Новый виток и я снова в новом доме. Вернее дом далеко уже не нов, старая гостинка на Гризодубовой и новые соседи. На площадке пять квартир и суровая начальница этажа Ольга. Здоровая баба, бывшая сварщица на Дальзаводе, горлопастая, жопастая, заёбистая и справедливая, не дура выпить и потрещать за жизнь, нас с женой сразу невзлюбившая. Почуяв во мне человека не подвластного её непростому характеру, она в первый же день пересчитала все свои банки стоящие в общем коридоре, и притащила нам расписание на уборку общественных мест. Моя сразу села на жопу, ни хрена себе, не успели заехать, а завтра уже коридор дрючить, я посмеялся с нахрапости Ольги, поняв что нам только что объявили войну. Помимо Ольги и попавшего под её влияние мужа Генки, с нами проживали балерина Ленка с сыном и с мужем военным, добродушным толстяком Лёхой, ленивым и хилым, напротив, в двенадцати квадратах, приятная соседка Нина с симпатичной дочкой Ольгой, школьницей старших классов. Я не собирался ни с кем особо знакомиться, думая что я здесь ненадолго, даже ремонт не заканчивал до конца, но ничего не бывает более постоянным чем временное, в итоге задержался я в этом курятнике на долгих восемь лет. Гостинки это такая особенная, промежуточная ступень в нашей жизни, с неё стартуют высоко вверх или падают стремительно вниз, поэтому народ меняется в этих домах часто, каждый в своём направлении. Мои соседи не из их числа, ступень эта надолго стала для них домом постоянного местожительства. Они были стабильны и жили в гармонии а я был дисбалансом в этой экосистеме. Ко мне толпой начали захаживать многочисленные друзья и товарищи, балдеж шёл не только у меня дома, но и в общем коридоре. Особенно всех донимала блатная музыка. Ольга год материла меня как могла, но жаловаться ментам боялась, хрен его знает что на уме у этого отморозка и его банды. Нинка и Ленка с мужем военным сторонились, чтоб лишний раз с говном не связываться. Сосед сверху мстил швыряя окурки мне на балкон, пока я не вынес его дверь и рыло, он съехал, а вместо него заселилась девка, музыку любившая, и просившая чтоб я ставил репертуар поразнообразней. С этого всё и началось. С блататы я перешел на Кузьмина и ретро, все вдруг стали довольны и приветливы. После очередной пьянки я спрашивал у них не сильно ли музыка орала, они вносили коррективы, делали заказы на следующую ночь, жизнь наладилась. Жена стала бегать в гости к Ленке, Ольга осмелела и стала захаживать на рюмку ко мне, оказалось у всех у нас есть много общего и интересного. Я наливал всем и выручал деньгами, жили мы дружно, и когда я наконец собрался переезжать в Москву, Ольга и другие искренне расстроились. В последнюю пьянку она говорила что тоже уедет и купит дом где-нибудь на западе, не хочет больше к новым людям привыкать, не зная о том что в груди у неё поселился рак-убийца и жить ей оставалось два года. Тогда мы очень добро распрощались, я распродал всем соседям по-дешевке своё барахло, в новую жизнь хотелось заезжать по-новому и умотал. Хилый военный скончался от остановки сердца спустя пол-года после Ольги, Ленка переехала из осиротевшего дома в другой город. Генка, Ольгин муж резко состарился и стал плаксивым и неопрятным. Всё это рассказала нам Нинка, до сих пор живущая с дочкой там же, на улице Гризодубовой, в доме несбывшихся надежд и отчаяния.

Ну а я теперь в другом доме. Соседей вокруг меня на ближайших двести метров нет никого, да и не нужны мне они. Не те соседи нынче, у каждого свой камень в запазухе для другого припрятан. Мне старых хватает. Я часто вспоминаю их, по ночам мне нередко они снятся, все, живые и мёртвые. Спасибо вам за всё. За то что помогали, учили и ругали, за то что вы были и есть в моей жизни.