Мой восемьдесят восьмой...

Повёлся я на этот флэшмоб….. Поддался на уговоры Карины. Получилась какая то сопливая хрень, простите.

В тот год зима была на редкость тёплой и дождливой.
Новый год я отстоял в наряде, тверёзый как стёклышко и обиженный на весь мир из-за такого неравноправия. Ещё бы, это был первый отпуск домой в нашей военно-мореходной школе. Мне, и некоторым другим товарищам с нелестными характеристиками вообще сразу не повезло, нас забрали практически после окончания экзаменов в школе, обрили, и всё лето мы ишачили рабами, крася казармы и наводя порядок после прошлого выпуска. 
Не раз посещала мысль, бросить всё нахуй и уйти в армию, но знающие отговаривали, объясняя тем, что в армии ещё хуже, чем у нас. Точно не могу сказать, правда это, или нет, но многие курсанты сломались ещё в начале, в первом полугодии, предпочтя службу в ВС, обучению в этом заведении на военном положении.
По прошествии времени, те же товарищи говорили, что армия легче будет. Задротные команды отбой, подъём, маршброски и прочую херотень мы уже прошли, заёбывал только просмотр программы время на тумбочках, единственная программа, ради которой в казарме висел телевизор.
Сказку на ночь нам читал замполит, здоровенный мужик по фамилии Григораш, гроза распиздяев и охламонов. Сказки были интересные, он много читал и знал, умел правильно подать и несмотря на неприязнь к этой должности в вооружённых силах, первые наставления как вести себя правильно в жизни, я узнал именно от него, от замполита.
Чего только стоило высказывание о брошенных девками своих парней в армии. Зычным голосом он трубил: -Солдат, знай! Если тебе изменила твоя девушка пока ты отдаёшь долг Родине, радуйся, ведь она могла стать твоей женой! 
Умел он и пошутить, деревня Перепедрыщенск была излюбленной темой в его рассказах. Людей видел насквозь, и как оказалось в последствии, моё назначение на Новый Год на тумбочку, это была ещё одна придуманная им очередная проверка на вшивость. После этого я был назначен командиром отделения, ну а затем старшиной смены.
Смена, это сборище в сорок курсантов, начиная от зашуганных маменьких сынков и кончая отъявленными отморозками. Вот такая шобла досталась мне. И сразу начались проблемы.
В мореходке, как и везде в военных частях происходит та же самая пресловутая дедовщина, но весьма своеобразная. Здесь дед не тот, кто больше отслужил(служат все одинаково), а тот кто местный, в смысле из города Владивостока.
Пока я был просто курсантом, мой близкий круг равномерно распределял обязанности между собой, как там у других, мне было до пизды, пускай сами разбираются. Я терпеть не могу заставлять кого-то работать вместо себя, ну и пацаны вокруг, хоть и местные, были с пониманием. Здесь пришлось вступаться за тощего Нургалиева(фамилия в оригинале) и других, попавших под пресс местных выродков.
Конечно же, вслед мне шипели и плевались ядом, но в открытую выступить никто не решался, боялись, пытались насрать из-за угла. Вообще я заметил, что к угнетению склонны неполноценные люди, те, кто сами в другом месте были чмырями. А когда чмыри объединялись, то нападали на слабых. Порода такая скотская.
Казарма огромная, по ночам видно, как в других взводах, людям делали велосипеды, загоняли под шконки играть в автомобилиста(чувак ползает на карачках под кроватями, держит в руках воображаемый руль и издает звук газующего мотора) пришивали вместе с одеялом к матрасу, мазали змеиным ядом носы спящим, связывали ботинки и так далее. Днём несчастных заставляли подметать лужи ломом, мыть полы шнурками, человеческой изощрённости нет предела.
И вот, в таком обществе я провёл первые полгода.
Из женщин - одна слегка полноватая дама средних лет с серыми глубокими глазами и доброй улыбкой преподающая урок политологии, да медичка, худая измождённая блондинка с прокуренным голосом и великим сердцем. Мы все безвозвратно благотворили их, общение с ними поднимало тонус  и настроение. А отцы-командиры наоборот, как могли отравляли нашу жизнь. Желеобразный Никифиров, невростеник Стамбровский, забулдыга Дацко, немец Думлер, капитан Середа, всех не перечесть. Зло на зло, отвечали тем же, Середе расписывали вишнёвую девятку словами инопланетянин и чмо, спускали колёса, Кефиру обсыкали ботинки, исполнительному Думлеру звонили по телефону и разыгрывали под видом начальства. Середа, разглядывая художества на тачке, громко кричал: пидарасы, ну что за пидарасы, Кефир визжал койотом в кандейке, а Думлер бегал ищейкой, допрашивая всех подряд, веселое было время.
Став старшиной я не стоял уже на тумбочке, а был дежурный по школе, сидел на входе, и как попугай крякал всё время одно и то же: стовосемьдесятпятаямореходнаяшкола срп вмф, дежурный по школе ……., слушаю. И вызванивал всех подряд долбоёбов в форме, соединяя их друг с другом.
Монотонно конечно, за сутки двести раз подскочишь, честь отдашь, но появились привилегии. Два раз в месяц, меня отпускали на день в город, по поручению и домой, катилась весна, и в одно прекрасное утро я встретил в автобусе свою будущую жену. Как был в военной форме, так и прицепился к ней, хотя в принципах у неё было полное равнодушие к служивому люду.
Две бабки из автобуса гневно шипели вслед развивающемуся на их глазах роману и моей чрезмерной наглости, рядом стоящие смотрели на нас с осуждением и негодованием, но вышли мы вместе, я проехал лишних три остановки. За неполные пятнадцать минут мне удалось выведать район, где она живёт, имя и место работы. Она и подумать не могла, что я её найду спустя три дня.
Так и завязалось, я стал сваливать в самоволки в её ночную смену на Дальхимпроме, риск был велик – отчисление, но я добился своего, мы стали постоянно встречаться и она уже не чуралась моего военно-морского прикида.
Потихоньку подходило к концу и моё пребывание в школе. К концу обучения нас возили на экскурсии по кораблям, завезли на гидрографическое судно Абхазию и я влюбился в него без памяти. Это был корабль моей мечты. Даже сейчас, по прошествии времени, когда он давно уже списан на гвозди за границу, я с тоской вспоминаю его.
Как старшина, я мог выбирать будущее место своей работы, мне настойчиво советовали регион индийского океана и белую бригаду, но я просился на научник Абхазию. Мест не было, вот тут Григораш мне и помог, спасибо ему. Первый же рейс во Вьетнам, но тут загвоздка, судимость не позволяет получить паспорт моряка. И опять Григораш, и его связи, всё получилось.
С женой тоже всё срослось, я был пока нищий и без денег, а Ритка довольно неплохо получала, магазинные полки были пусты и однообразны, но среди этого однообразия был свежевыловленный краб. Им и питались чуть ли не каждый день, и трахались, нажравшись белка как кролики.
Так пролетело время, пришла пора уходить на долгие полгода в Тихий, это и была наша первая проверка на прочность.
А впереди было море, разлука и встреча, свадьба и долгая жизнь…..